Новая книга Натальи Самошкиной «Признание в любви и абрикосовая косточка» вполне может носить иное название: «О чём думает Демиург, став на мгновение человеком?»
Став заведомо смертным и поэтому понимающим свою беззащитность перед временем и пространством. Оказавшись не только наблюдателем, без труда сканирующим настроение тумана и камня, но и непосредственным участником хаоса и иллюзорного порядка. Преобразившись из алчного «пожирателя» ощущений в существо, которое опасается проявления глубоких чувств, зачастую переступая через себя и других, и при этом мечтает о совершенстве. Не зря автор выносит в самое начало цитату: «Любовь – одновременно яд и противоядие. От чего блаженствует Демиург, от того корчится человек. Ибо первый пропускает сквозь себя, а второй заталкивает в себя, вызывая отторжение.».
Создаётся впечатление, что загадочная «абрикосовая косточка» на самом деле — духовный потенциал, который заложен в каждом; Сила, заставляющая вытаскивать себя за шкирку или за волосы из толпы и болота; энергия, перекраивающая до неузнаваемости по малейшему запросу со стороны человека. И всё это для того, чтобы однажды взглянуть с высоты на себя, прежнего, и сказать: «Так легко не признаваться в любви, а создавать её. Мы, Демиурги, творим её без правил – просто из потребности самовыразиться, поэтому не учим раздавать корыстно или бескорыстно.».
Игра! В каждом произведении данного сборника ощущается жизнь: дерзкая и скромная, огневая и промокшая насквозь, не обременяющая себя штампами и мучительно нежелающая расстаться с болью – «бабочкой на булавке», танцующая соло и сливающаяся в оргазме; ведьмовская и привычно-будничная… Хочется вспомнить полушутливый термин, созданный Стругацкими, — «хомо луденс», «человек играющий». То есть, шагнувший за пределы дозволенного, пересёкший границу контрабандистом или тенью, столкнувший лбами серьёзных и умильных.
Вернуться иль уснуть? Избыть себя до крика?
Вломиться сквозь стекло, минуя турникет?
Чтоб чувствовать душой, не стёршейся до лика,
Порезы до крови, как плату за билет.
Чтоб вылизать свой шрам до белотканой кожи
И отхлебнуть с ковша брусничный крепкий взвар,
И горечь возлюбить, как женщину, до дрожи,
И снова обежать – волнами – синий шар.
Сколько историй в книге! На первый взгляд они не связаны друг с другом, не кричат о своём родстве, потрясая справкой из генетической лаборатории. Но внимательный читатель найдёт ту сокровенную нить, которая совместит женщин, похожих на синие орхидеи, и славянскую Светлояру; испанца Мигеля и «ковчег, полный псов и блудниц»; Анри и «сердце молчащего человека»; апельсиновую дольку заката и пионы для Аннет. Не торопитесь, друзья, и тогда любовь не оградит вас от «безумия» — состояния, когда понимаешь, что отдашь громаду знаний за чувственное, полнокровное, одичавшее, бьющее молнией в океанскую волну или в зеркала. И возвращаясь к теме Высшего, хохочущего над выдуманным людьми совершенством, приведу строки из сборника: «Если ты можешь соединить в себе великое и малое, значит для тебя не существует разницы, где вдохновенно творить своё будущее – на земном лугу, где разлетаются от ветра белые вихры одуванчиков, или на берегу звёздной реки, где сходятся пути одиноких Странников, решивших вспомнить, что такое «ЛЮБОВЬ».
Ираклий Чарский